«Лето» Кирилла Серебренникова: как создавался первый игровой фильм о Цое

Единственный на данный момент художественный фильм о живом Викторе Цое — музыкальная драма «Лето» Кирилла Серебренникова. Таинственный кастинг, шум вокруг сценария, арест режиссера прямо во время съемок — кажется, в истории создания фильма словно отразилась тень той эпохи, о которой он и рассказывал. Мы поговорили с создателями «Лета».

Илья Стюарт
Продюсер

С Кириллом Семеновичем все быстро происходит. У него при его огромной занятости, как правило, летом всегда есть возможность снять кино. Поэтому мы целились на летнюю съемку, когда Кирилл Семенович уже закончил свою работу в театре на этот сезон.

Так получилось, что у нас в тот момент был доступ к правам на музыку [Цоя], и мы на основе этого начали нащупывать сюжет. Это заняло какое‑то время, пока мы не наткнулись на воспоминания Наташи (Науменко, вдовы Майка Науменко. — Прим. ред.).

С Наташей Науменко мы познакомились, наверное, года два назад [до съемок]. До этого у ее рассказа тоже была какая‑то жизнь — обсуждалось кино, но потом мы присоединились к проекту и начали искать свой путь и иной ракурс. Мы писали сценарий по воспоминаниям Наташи Науменко с разными авторами, обсуждали идею с разными режиссерами.

В итоге драфт, который написали Михаил и Лиля Идовы, мы показали Кириллу Семеновичу и предложили ему снять это кино. И были счастливы, что он согласился.

Михаил Идов
Сценарист

«Эта идея была более-менее абстрактной со стороны Ильи Стюарта и его партнеров — снять фильм про Цоя. С другой стороны была такая же абстрактная идея других людей превратить в сценарий воспоминания Натальи Науменко. И в какой‑то момент они объединились в пару вариантов сценария, который оказался у Стюарта, но тот сценарий не устраивал никого.

Еще где‑то года 2-3 назад мы со Стюартом разговаривали о возможном телесериале даже как бы на основе этих событий. Была довольно характерная для Лили [Идовой] и меня идея — сделать кино про какую‑то вымышленную группу, которая осталась малоизвестной, но ее члены входили в ленинградский Рок-клуб в начале 80-х. А где‑то на заднем плане они все время пересекаются со всякими легендарными личностями, которые на второстепенных ролях. Такая мистификация. Это было давным-давно и разговоры об этом шли.

Так вот где‑то в конце 2016 года у Ильи оказался сценарий, к которому тогда другой режиссер был прикреплен. Сценарий никого не устраивал. Илья попросил меня и Лилю попробовать его переписать. Мы его переписали так радикально, что прикрепленный на тот момент режиссер моментально открепился, прочтя его, и сценарий оказался бесхозным. Он всем очень нравился, но у него не было режиссера.

Могу точно сказать, что мы писали наш с Лилей вариант в ноябре и декабре 2016 года — я прислал Илье наш вариант ровно в новогоднюю ночь. Это я точно помню. В первом драфте он даже назывался «Это не любовь».

После этого произошла совершенно чудесная вещь, потому что параллельно Илья с Кириллом Серебренниковым искали, каким будет его следующий проект после успеха фильма «Ученик». И мы все как‑то подразумевали, что это будет проект с международным уклоном, может быть, даже англоязычный или франкоязычный, черт его знает. Илья показал наш вариант сценария Кириллу, и к нашему общему восторгу он [Серебренников] решил, что это и будет его следующий проект».

Илья Стюарт
Мы посмотрели более двух тысяч вариантов на эту роль, это колоссальное количество актеров. Мы ходили по кругу в поисках идеального Цоя, и интересно, что именно Тео изначально был пропущен, потому что на бумаге он не подходил по возрасту, и казалось, что это слишком взрослый актер, чтобы играть юного Цоя.

Тео уникальный, очень высокого уровня артист, и совершенно разный и непредсказуемый в жизни. Для кого‑то похож, для кого‑то не похож [на Цоя], но на мой взгляд он уникальным образом уловил эмоцию и энергию Виктора. И люди, которые были близко знакомы с Цоем, которые слушали его всю жизнь, соглашались.

Михаил Идов
Мы посмотрели более двух тысяч вариантов на эту роль, это колоссальное количество актеров. Мы ходили по кругу в поисках идеального Цоя, и интересно, что именно Тео изначально был пропущен, потому что на бумаге он не подходил по возрасту, и казалось, что это слишком взрослый актер, чтобы играть юного Цоя.

Владислав Опельянц
Оператор

«Для оператора снимать в ч/б это вообще большое счастье, редкая удача. Но это был тот случай, когда мне действительно не совсем этого хотелось. Потому что у нас были прекрасные декорации и стилистически все так было выверено здорово, были красивые костюмы. Поэтому мне в тот момент хотелось, чтобы был именно цвет. Мы периодически с художником Андреем Панкратовым выкручивали монитор в цвет, приезжал Кирилл, смотрел, терпел, терпел, потом срывался: «Какого хрена вы мне это включили? Включите опять черно-белое! Будет ч/б!»

У нас с Кириллом есть такая теория, что если это хорошо в цвете, то это будет хорошо и в ч/б. Мы не ориентировались на черно-белое изображение, мы делали так, чтобы было приятно смотреть самому глазом, чтобы это было эстетически красиво, чтобы актеры себя чувствовали комфортно. То есть это все было сделано в абсолютно реалистическом стиле.

Кирилл очень любит снимать, скажем так, длинными кусками, большими планами. У нас было очень много импровизации на площадке. Я называю это продуманной импровизацией. У него еще очень хорошо развит кинематографический вкус, поэтому мне было с ним очень легко разговаривать. Мы говорили на одном языке, мы не спорили про стиль изображения. Мы могли немножко спорить про то, как ведет себя камера, но и то это были даже не споры, а скорее рассуждения и мысли вслух. Но в основном это был какой‑то редкий случай абсолютного понимания, одинакового видения».

**Татьяна Долматовская
Художник по костюмам

Мне с самого начала очень понравилось это решение [снимать фильм черно-белым]. На первой встрече оператор Влад Опельянц ратовал за цвет, а Кирилл сразу увидел фильм в ч/б с анимацией и цветными вставками. В результате получилась на мой взгляд идеальная пропорция цвета и ч/б. Цветные вставки сняты на старую камеру 8 миллиметров, кажется, папы Опельянца.

Я была за ч/б. Иногда ч/б используют для отстранения, а в данном случае ч/б сокращает дистанцию. Мы помним это время по черно-белым фотографиям. На мой взгляд ч/б как раз приближает нас к героям.

Но в своей работе с костюмами я все равно ориентировалась на цвет и тщательно подбирала палитру, как будто фильм цветной. То, что гармонично в цвете, гармонично и в ч/б.

**Андрей Понкратов
Художник-постановщик

«Вообще, честно говоря, у Кирилла сразу была такая идея, с первой встречи. Но там мы пытались как‑то спорить, пытались понять насколько действительно это все оправдано и нужно ли это так делать. Как часть этого спора возникли вот эти цветные вставки, которые сняты на 8 миллиметров.

Я думаю, что Кириллу это помогло одним махом решить очень много вопросов. Он, может быть, немного опасался, что с цветом, конечно же, труднее все правильно организовать и сделать с исторической точки зрения. Много лишнего, много всего другого сейчас. Но на самом деле, каждый кадр, который мы делали и снимали, в принципе был практически идеален в цвете. То есть кино легко могло бы быть и цветным».

Михаил Идов
«Я довольно часто вижу немножко неверный таймлайн, когда говорится, что якобы наш сценарий был показан Гребенщикову и прочим, им что‑то не понравилось, а потом, значит, его исправили. Разумеется, речь идет не о проблемах нашего сценария, а о каких‑то совсем ранних версиях. Сценарий после этого дорабатывали тоже мы.

Дальше было сделано примерно два драфта за месяц. В какой‑то момент я прилетел в Ригу, где Кирилл был с гастролями «Гоголь центра» со спектаклем «Обыкновенная история». Мы сидели работали пару дней в Риге. Но потом Кирилл, разумеется, тоже дорабатывал сам и еще работал с артистами на площадке тоже.

Например, сцена в рок клубе с Юлией Ауг. У нас в сценарии действие происходит в кабинете, а Кирилл выбрал гораздо более интересное место действия — буфет. Поэтому там когда действие перенеслось в буфет, появился очень смешной гэг с компотом — когда их одного за другим убирают, чтобы они принесли компотик, а в результате они приносят восемнадцать компотов. Вот так сценарий и изменяется. При этом все говорят дословно, вплоть до междометий, все, что прописано в сценарии».

Владислав Опельянц
«Если честно, я был удивлен. Я не представлял, насколько будет много музыки. Да, это музыкальный байопик, это хорошее выражение. Все, что сделал Кирилл с картиной в монтаже и вообще в структуре самой картины, мне очень нравится. Во всяком случае на уровне сценария многие вещи мне были непонятны, скажу честно. И то, как он их решил, это абсолютно свое режиссерское видение.

Когда сцены написаны в сценарии, когда это литературно написано на бумаге, ты не понимаешь, как это будет происходить: какая это будет речь, что будет происходить вокруг, что за будет песня. Оказывается, что будет иностранная песня. Оказывается, что ее буду снимать длинными кусками. Вот в этом происходит рождение кинематографа в отличие от литературы».

Михаил Идов
«Мы с Лилей были в Питере на съемках ровно в тот день, который потом оказался последним в естественной жизни съемок — за сутки до ареста Кирилла. Мы весь день наблюдали за площадкой. Обычно мы с Лилей на наших сериальных проектах больше как шоураннеры надоедаем всем полезными советами, но в данном случае мы просто сидели разинув рты. Просто смотрели, как работает мастер. Было очень круто, потому что там была какая‑то абсолютная магия. В тот день снимали и сцены на улице, красивейшие совершенно, и довольно драматичную сцену в квартире у Майка, и сцену репетиции группы «Гарин и гиперболоиды», когда Виктор взрывается, что «вы все время пытаетесь с моими песнями что‑то сделать, а попробуйте их просто спеть»; что тоже очень важно.

Мы это все с каким‑то диким восторгом наблюдали, после чего у Кирилла каким‑то поразительным образом после съемок, после полной смены хватило энергии на то, чтобы пойти на экскурсию по историческому зданию одного из питерских вокзалов. Потом мы пошли на ужин, где люди задавали ему вопросы «Ну как там вас достают или что?». Он говорил: «Ну да, хожу на допросы регулярно». Но не было никакого колебания по поводу продолжения работы. Поэтому мы совершенно окрыленные всей этой историей сели на поезд ночной и поехали в Москву. В момент, когда мы доехали до Москвы, обнаружили, что он за это время был арестован. Мы в полном шоке были».

Татьяна Долматовская
У нас была прекрасная группа, киносемья, мы много времени проводили вместе, не только на съемочной площадке, но и вне ее. Накануне вечером мы пошли смотреть материал. Наш питерский приятель устроил нам просмотр в кинотеатре на большом экране, дав нам возможность посмотреть отснятое, как зрителям, в атмосфере кинотеатра, а не только в мониторе на съемочной площадке.

После просмотра Кирилл, нарушив традицию совместных ужинов, пошел домой спать, а остальные отправились есть. И только наутро, не дождавшись Кирилла на съемочной площадке, мы узнали о том, что произошло, из интернета, разрывавшихся от вопросов друзей и прессы телефонов и камер видеонаблюдения гостиницы, в которой мы жили.

Михаил Идов
«Сразу Ильей Стюартом и другими продюсерами было принято единственное правильное решение — фильм тут же заморозить. Потому что никто не рассматривал вариант, при котором его закончил бы какой‑нибудь другой режиссер. Была снята еще одна сцена, назначенная на следующий день. Это собственно музыкальная сцена в троллейбусе под «Passenger». Потому что она уже была отрепетирована на ногах в предыдущие дни, и там заряжено было уже все.

После этого где‑то месяц было полного нашего незнания, что с фильмом будет дальше. Фильм был снят где‑то на три четверти. И наконец, когда уже Кирилл сам смог составить план действий и передать его через своего адвоката съемочной группе, решено было доснять ключевую сцену московского квартирника — та сцена с Лией Ахеджаковой, которая ближе к концу фильма. Но она тоже была снята по уже существующим видеонаработкам, потому что Кирилл, будучи театральным режиссером, имеет очень полезную привычку записывать репетиции на видео. Соответственно, это были отчасти его инструкции, написанные от руки, отчасти имеющиеся видеорепетиции. В любом случае результат один — автором каждого кадра в этом фильме является Кирилл Серебренников».

Илья Стюарт
«Мы были очень близки к завершению съемочного периода, когда произошел арест. И было принято решение спустя два дня снять некоторые так называемые технические сцены, не актерские. То есть это был second unit, массовые сцены, и то, что уже было начато и отрепетировано с режиссером.

У Кирилла Семеновича такой стиль — он все прогоняет миллион раз и снимает на камеру со всей группой, в костюмах и гриме. И удалось какие‑то вещи завершить, в том числе, благодаря этому его подходу. А дальше уже монтаж, вся коммуникация шла только через юристов.

Для нас не было вариантов снимать это кино ни с кем, кроме как с Кириллом Семеновичем, и собственно монтировать тоже без него не было вариантов. Не было сомнений, что фильм выйдет, и что его увидят. Мы понимали, что мы делаем большое и светлое кино. И вопреки всему было очень важно донести эту любовь до зрителя».