Лис крольчихе не товарищ? Только не в Зверополисе, где множество биологических видов уживаются бок о бок благодаря «климатическим барьерам», которые создают пригодные погодные условия для разных животных. Однако, несмотря на то что в оригинале этот огромный город (и мультфильм) называется Зоотопией, он только с виду похож на утопию. Как и в превосходящих его по размерам Мега-Сити из «Судьи Дредда» или в городах-побратимах наподобие Дакбурга и Сен-Канара, в Зверополисе существует преступность, с которой приходится бороться полицейским, которыми, например, служат крольчиха Джуди Хопс и ее напарник, в прошлом жулик лис Ник Уайлд.
После поимки особо опасной преступницы — заместителя мэра мисс Барашкис, которая мелькнет в сиквеле в образе Ганнибала Лектера из «Молчания ягнят», — они числятся героями в своем департаменте. Но ненадолго. После неудачной погони за контрабандистами, в результате которой Хопс и Уайлд, подобно Хоббсу и Шоу, разрушают все вокруг, капитан Буйволсон отстраняет их от работы и направляет на семинар для разваливающихся пар «Бедовые напарники».
А еще более неудачная попытка поймать на светском рауте гадюку, которая крадет дневник влиятельнейшего семейства Рысевич с записями о создании «климатических барьеров», приводит к тому, что Хопс и Уайлд оказываются вне закона — все считают их соучастниками гремучей змеи. Чтобы обелить свои имена, напарники берутся за неофициальное расследование, которое приводит их к постыдным тайнам прошлого и заговору местной элиты, из-за которого все змеи и, говоря шире, рептилии когда-то несправедливо были выгнаны из Зверополиса.
Подобно «Очень странным делам», «Зверополис» вышел девять лет назад и, как и «Дела», состоял из огромного количества цитат. Только если «Stranger Things» были пастишем к фантастике и хоррорам 1980-х, «Зверополис» в первую очередь пародией на полицейские бадди-муви, которые тоже пышным цветом расцвели в восьмидесятые: «48 часов», «Смертельное оружие», «Красная жара»; не обошлось, впрочем, и без аллюзий на «Крестного отца». Революционным решением было также подружить лиса и крольчиху, хищника и травоядную, преступника и полицейскую — после расистской «Песни Юга», которую «Дисней» нынче стремится не показывать, «Зверополис» стал серьезным шагом вперед в отношениях семейств псовых и зайцевых. В сиквеле их броманс выходит на новый, можно даже сказать романтический, уровень, но не будем спойлерить, благо в мультфильме есть на что посмотреть, помимо их ромкомовой арки.
Как, опять же, и «Очень странные дела», «Зверополис» не стремится изобрести новый жанровый аттракцион, а использует знакомые детали, чтобы, подобно Доминику Торетто из «Форсажа», разогнать знакомую историю с помощью закиси азота. И в плане чистой зрелищности мультфильм ничем не уступает первой части, а может, даже и превосходит ее. Такого тайного проникновения на вечеринку в заснеженном дворце мы не видели со времен кэмероновской «Правдивой лжи», таких приключений со змеями — со времен спилберговского «Индианы Джонса», а такой погони по снежному склону — со времен эпизода «Охота на джинна» мультсериала «Аладдин». И это уже не говоря про преследование в водном туннеле, которое мы, кажется, вообще нигде не видели.
Но, подобно лучшим боевикам восьмидесятых, второй «Зверополис» не смог обойтись без социального, а то и политического комментария. Это не только очень зверский детектив, но и зверская сатира на плутократию, и речь сейчас не про пса Плуто (хотя было бы смешно увидеть его в роли серого кардинала Зверополиса), а про власть имущих, которые переписывают историю в угоду своим корыстным целям, выставляют змеев змиями-искусителями и защищают свою «утопию», в фундаменте которой коварство, обман и тела невинных жертв.
Кинокритик газеты Guardian Питер Брэдшоу назвал второй «Зверополис» «бездушным, пошлым кино, наполненным одобренными корпорацией шутками». Однако нет ничего хуже, когда 63-летний публичный интеллектуал, поклонник «Андрея Рублева» Андрея Тарковского, «Скрытого» Михаэля Ханеке и «Зависимости» Абеля Феррары, не может понять или отказывается думать о том, что любое произведение поп-культуры говорит о времени, в котором мы живем, и общественных неврозах гораздо лучше любого артхаусного хита.
Евгения Ткачева
