Синхронное плавание долгое время считалось исключительно «женским» видом спорта. Александр с детства доказывал обратное. В плавательной школе одиноко плавающему в бассейне мальчику пришлось столкнуться с недоумением и насмешками девочек, безразличием тренеров и фактическим отсутствием спортивных перспектив — для мужчин-синхронистов в России тогда не существовало ни спортивных разрядов, ни толковых соревнований.
Однако, благодаря мотивации и любви к спорту, Александр пробил мужчинам дорогу в синхронное плавание. Теперь его цель — выступить на Олимпиаде.
«Афиша Daily» пообщалась с Александром о трудной карьере молодого человека в синхронном плавании, перспективах мужчин-синхронистов на Олимпиаде, проблемах спортивного образования, девушках-партнершах и балете.
— «Когда я первый раз пришел в бассейн, я даже плавать не умел, у меня не было ни гибкости, ни навыка плавания. Я пришел ребенком, который еще ничего не умеет». Как это было?
— Я начал заниматься синхронным плаванием в семь лет в Санкт-Петербурге: тогда был экспериментальный набор мальчиков в этот вид спорта. Я в тот момент плавать не умел, меня родители отдали, скорее, для гармоничного развития, потому что наш вид спорта очень многосторонний, и для любого ребенка — не важно, мальчик это или девочка, он очень полезен.
Помимо воспитания всех основных физических качеств человека, формирования акробатических и хореографических навыков, в подготовке спортсменов большое внимание отводится пластической выразительности и актерскому мастерству, что свойственно театру. Поэтому выбор пал на такой вид спорта. Плюс тогда был набор [мальчиков на синхронное плавание — прим. «Афиша Daily»] и были разговоры о том, что этот вид спорта может быть смешанным. И я начал заниматься. Первые два года у нас было обучение всем стилям плавания и общефизическая подготовка — специализированная подготовка уже позже начинается. Соответственно, за первый год я научился плавать всеми стилями, растянулся на все шпагаты. А дальше я продолжал заниматься.
— А когда наступил тот момент, когда этот вид спорта вам понравился?
— Где‑то в подростковом возрасте, когда увидел выступления. Поначалу я ставил себе цели научиться каким‑то новым сложным элементам, превзойти себя в первую очередь.
Потом я увидел выступления выдающихся спортсменок Виржини Дидье [самая титулованная французская синхронистка — прим. «Афиша Daily»] и испанки Джеммы Менгуэль [известная испанская синхронистка, обладательница ряда титулов — прим. «Афиша Daily»], с которыми мы позже познакомились. Они очень понравились в плане художественного впечатления, высокой техники, они всегда удивляли как артистки.
Надо понимать, что наш вид спорта — художественный, в нем нужно совмещать и спорт, и искусство. Мы должны и не перейти в искусство, и при этом не оставаться просто спортом.
Мне это очень понравилось. Они [Дидье и Менгуэль] делали в бассейне сложные элементы — я смотрел на них и пытался повторить их движения. Сложные они были в плане силового компонента. Также в плане артистизма тоже очень много смотрел, мне нравились их постановки, интерпретации. Тогда я и заболел этим видом спорта.
— Вы неоднократно рассказывали, что в XIX веке синхронное плавание было по большей части мужским. Как вы себе объясняете то, что с течением времени синхронное плавание стало в итоге женским?
— В XIX веке синхронное плавание было мужским видом спорта по одной простой причине — во всех видах спорта соревнования проводились только среди мужчин, и женщин в принципе туда не допускали.
Только в начале XX века началась волна борьбы женщин за равноправие и за возможность заниматься спортом в целом. Синхронное плавание еще тогда не было официально признано международной федерацией, не были утверждены международные правила, не проводились чемпионаты мира и Европы. Также синхронное плавание не было представлено на Олимпийских играх.
В этом виде спорта проводились только какие‑то международные соревнования в Европе, в Америке, но не было даже единого названия! «Синхронное плавание» появилось позднее. Это был период зарождения этого вида спорта. Когда в плавание пришли женщины, у них акцент был сделан на некую историю девушек-русалок. Была известная пловчиха Аннет Келлерман [австралийская пловчиха, актриса и писательница — прим. «Афиша Daily»], которая в роли русалки, с хвостом, в аквариуме, выполняла под водой трюки, напоминающие синхронное плавание. Она внесла свой вклад именно в то, что синхронное плавание начало ассоциироваться именно с русалками в частности и женщинами вообще.
Потом появилась Эстер Уильямс, участница Олимпийских игр в плавании, которая после завершения спортивной карьеры перешла в водные мюзиклы, пробуя себя в таких примитивных формах синхронного плавания. Поскольку эти мюзиклы были очень популярны, там был сделан акцент именно на женское исполнение, хоть и мужчины тоже в этом участвовали. И, когда официально наш вид спорта был признан — то есть, был создан комитет по синхронному плаванию при международной Федерации плавания, были утверждены правила, когда синхронное плавание было включено в программу чемпионата мира и Европы — то оно стало считаться женским уже на официальном уровне.
Соответственно, те мужчины, которые им занимались, стали постепенно прекращать участие, не получив возможности официальных соревнований. Но в разных странах, тем не менее, мужчины все же занимались синхронным плаванием — и все шло к тому, что наш вид спорта станет смешанным. Потому что в целом, наверное, правильно, чтобы каждый вид спорта был смешанным.
Если какой‑то вид спорта не подходит для одного из полов, то его вряд ли можно считать полноценным. Я убеждён, что спорт должен быть доступен и для мужчин, и для женщин.
В итоге в 2014 году FINA [Международная федерация плавания — прим. «Афиша Daily»] решила ввести микст-дуэты в программу чемпионатов мира. Тогда спорт в целом стал развиваться в сторону смешанных дисциплин в разных видах спорта: там, где были мужские и женские дисциплины, стали появляться еще и смешанные. Наш вид спорта тоже не остался в стороне и произошло такое революционное решение, что повернуло наш вид спорта в другое русло.
— Вы говорили, что из вашего экспериментального набора в школу синхронистов-мальчиков в конечном итоге остались только вы один. Почему остальные ушли? Из‑за стереотипов?
— Во-первых, уходили потому, что не было никаких реальных перспектив. Когда дети приходят заниматься, их родители настроены на то, что они будут выступать на соревнованиях, выполнять разряды, просто хотя бы участвовать.
В нашем случае у мальчиков не было возможности выполнить спортивный разряд, потому что нормативы существовали только для девочек — участие в соревнованиях тоже было официально невозможно. Если ты выступаешь вне конкурса, ты не получаешь ни медали, ни разряды. Это, конечно, тормозило. Еще сюда добавлялось стереотипное мышление людей, которые не принимали это желание заниматься «не тем» видом спорта.
Плюс тренерский фактор — это тоже очень важно: когда спортсмены выполняют разряды и получают места, тренеры получают денежные надбавки. Пока они занимались с мальчиками, об этом речи идти не могло. В данном случае тренер должен был быть фанатом, чтобы ему хотелось заниматься с мальчиком, и чтобы он видел в нем перспективу.
Ребятам, увлеченным этим видом спорта, оставалось лишь заниматься, несмотря ни на что, и не надеяться на какое‑то далекое будущее. Таким человеком оказался только я (смеется). Кто‑то решил вообще закончить со спортом, кто‑то перешел в другой вид спорта — все-таки синхронное плавание дает хорошую базу.
Что это за база? Синхронное плавание включает в себя подготовку и по другим видам спорта, в том числе и водным. У нас акробатическая подготовка такая, что мы владеем базой тех же самых прыжков в воду, элементами водного поло. Плавательная подготовка — тоже настолько серьезная, что многие синхронисты плавают на высокие разряды. Если ты начал с синхронного плавания, то при переходе в другой вид спорта можно добиться высоких результатов с такой базой.
— Был ли у вас хоть раз соблазн уйти в другой вид спорта?
— Нет, не было. Разве что было бы интересно попробовать прыжки в воду — как дополнение. Я всегда был убежден, что наш вид спорта когда‑нибудь станет смешанным, вопрос был только, когда именно. Я занимался и надеялся, что я успею застать это время (смеется).
— Как это все выглядит со стороны: тогда у спортсмена было очень мало профессиональной мотивации развиваться, кажется, что будто бы не было никаких перспектив и надежд. Что вами владело тогда? Бешеная мотивация?
— Да. Во-первых, преданность виду спорта, я его действительно полюбил. Я понял, что это со мной навсегда — в каком бы то ни было качестве. Мне всегда была интересна и тренерская работа: я с детства понимал, что у меня получается объяснять что‑то сверстникам, потом, когда я стал старше — детям. Я почувствовал желание в дальнейшем связать свою работу с тренерской практикой.
Надо сказать, что я много учился по видео. Такого, чтобы со мной постоянно сидел тренер и целенаправленно занимался, практически не было — лишь время от времени и в общей массе.
А в основном я смотрел видео, приходил на тренировку и пытался повторить те элементы, которые в принципе даже сейчас мало кто делает в синхронном плавании.
Я просто приходил и пытался, пытался, пытался, у меня была и такая мотивация — освоить как можно больше элементов. Сейчас я делаю элементы, которые никто, кроме меня сделать не может. А тогда было обучение, и меня это увлекало.
Когда я понял, что я уже в принципе все умею, и мне нужна просто спортивная практика — вот тогда еще больше захотелось выступать!
— То, что этому препятствовало, закаляло или наоборот, демотивировало?
— Нет, это скорее закаляло. У меня никогда не было мысли, что я что‑то делаю не так, я был уверен в своей правоте в этом плане. Меня абсолютно не волновало, что кто‑то что‑то думает и не понимает, не видит перспектив. Наоборот, это подбадривало, потому что я понимал, что чего‑то большего достигают только через преодоление, препятствия. Я знал, что я на правильном пути.
— Такая спортивная злость?
— Да.
— Самый мрачный эпизод: вам 16 лет, вас исключают из спортшколы. Помните свои эмоции в тот момент?
— По-моему, мне было 17 лет. Для меня это не было удивительно. В моей тогдашней школе у меня не было возможности заниматься плаванием нужное количество времени — я был переведен в ту группу «неперспективных» детей, которые как бы «для себя» занимались, для здоровья. Время, которое нам тогда давалось на воде — час-полтора. Это очень мало: все остальные по пять-шесть часов занимались (две тренировки на воде плюс зал).
О моей проблеме узнала Татьяна Николаевна Покровская, тренер сборной по синхронному плаванию. Она поговорила с олимпийской чемпионкой, синхронисткой Ольгой Кужела, которая открыла в Петербурге свою школу, и попросила ее, чтобы мне дали возможность тренироваться у нее столько, сколько мне будет нужно. И она такую возможность дала.
Поскольку у моей тогдашней школы и у школы Ольги Кужела была внутренняя конкуренция — это и послужило причиной того, что меня отчислили. Но я просто перешел в школу Ольги Кужела и стал там тренироваться большее количество времени и через год-полтора я уже переехал в Москву.
— Первый большой успех, когда вы поняли, что это не зря. Что это было?
— Наверное, когда миксты [смешанные дисциплины — прим. «Афиша Daily»] включили в программу чемпионатов мира.
За месяц до чемпионата мира в Казани прошел международный тестовый турнир среди микст-дуэтов — это был первый международный официальный турнир под эгидой FINA. Он проходил в Риме. Там мы выиграли первую золотую медаль в технической программе — мы туда поехали с одной программой, чтобы просто попробовать ее откатать. В тот момент и появилась мотивация!
А потом, конечно, был чемпионат мира в Казани. Там были самые яркие эмоции. Можно сказать, что это первые больше соревнования. На чемпионате мира мы заняли первое место в произвольной программе, серебро в технической. Это было самое первое яркое на тот момент впечатление.
— Было тогда ощущение, что вы творите историю?
— Да. Понятно было, что это первый в истории чемпионат мира по синхронному плаванию с участием мужчин. Все [молодые люди], которые там выступали, стали первопроходцами в своей стране. И то, что это был не просто эксперимент, а начало нового этапа в развитии синхронного плавания, тоже было понятно.
Хотя, некоторые тренеры даже тогда до конца этого не понимали. Но для меня это было очевидно: если международная Федерация ввела [смешанные соревнования], то, естественно, что никто уже убирать их не будет. Обратного пути нет: дальше будет только больше дисциплин с участием мужчин — это и смешанные группы, и сольные выступления мужчин
— А не было такого, что вас в тот момент поздравляли те тренеры, которые в вас не верили?
— Было. Много было тех, кто изначально не воспринимал всерьез мужское синхронное плавание, но в тот момент, когда они его увидели, у них мнение менялось. Были люди, которые начинали смотреть синхронное плавание и стали фанатами этого вида спорта именно посмотрев микст-дуэты. Были те, кто не верил в меня: потом они меня поздравляли и убедились в том, что я правильно делал, когда стоял на своем. Были те, кто плохо относились ко мне, а потом стали хорошо относиться. В общем, было много разных вариантов (смеется).
— Какая из полученных вами наград — самая памятная и важная лично для вас?
— Если брать именно награды, то это, наверное, прошлогодний чемпионат мира в Корее. Там мы выиграли «Золотой дубль» — техническую и произвольную программу. До этого у нас всегда было серебро в технической программе —по причине каких‑то неразберих с судейством или каким‑то политическим моментам. Поэтому, когда мы все-таки перешагнули этот барьер и выиграли обе программы, это был самый яркий момент в плане достижений.
Если не брать спорт с чисто спортивной точки зрения, то у меня было яркое впечатление, которое мне кажется, даже перебило все медали. Когда мы приезжали на мировую серию в Париж, я выступал сначала в дуэте, затем вечером должен был выступить с гала-номером — нужно понимать, что в конце соревнований проходит гала-концерт, где все вступают с показательными номерами.
Там я сделал дуэт с Виржини Дидье, с той спортсменкой, которой я восхищался. Она в 2007 завершила карьеру, но, тем не менее, постоянно выступает на всяких показательных выступлениях, всегда поддерживает форму. У нас было выступление под музыку «Je suis malade» в исполнении Далиды и Сержа Лама. И сначала Виржини сделала кусочек соло, потом я сделал кусочек соло, а потом мы вместе сделали дуэт.
Это были самые яркие эмоции, потому что мы друг друга чувствовали и нашли взаимопонимание, что важно. Все люди вокруг были в восторге и подходили не просто с формальными поздравлениями, а с искренними эмоциями, которые мы подарили зрителям. Надо понимать, что сделал дуэт именно с Виржини, о чем я с детства даже мечтать не мог, потому что разница в возрасте у нас больше пятнадцати лет.
— Вы сказали про важность взаимопонимания с партнершей. Я знаю, у вас в дуэте партнерша менялась несколько раз. Почему? Вам было сложно или девушкам? Ведь микст-дуэт, наверное, непривычный формат для них
— Тут еще есть третья сторона — тренер. И тренеру тоже должно быть комфортно. Каждый раз были разные причины. Моя первая партнерша Дарина Валитова просто хотела бороться за Олимпиаду и, соответственно, должна была сконцентрироваться на групповом выступлении. И тренер, и я к этому нормально отнеслись, она выбрала группу.
В следующий раз были моменты, когда мы с партнершей, с Михаелой Каланча, прошли Европу и мир, но поняли,что достигли потолка в плане партнерства — плюс были определенные сложности в работе.
Затем пришла Майя Гурбанбердиева, которая проявила себя исключительно хорошо: мы с ней выиграли чемпионат Европы, мира и мировую серию 2019 года. Потом у нее произошла травма плеча, и она была вынуждена сделать операцию. В сезоне 2020 заменить Майю должна была Олеся Платонова. Но, так как весь этот год пролетел без соревнований, единственные соревнования, на которые мы надеемся, это чемпионат России в ноябре. Олеся еще нигде не выступила, хотя уже была готова. Но тут вернулась Майя после операции, в принципе восстановилась и набирает форму, и мы тренируемся втроем. На чемпионате России мы планируем выступать в одном дуэте с Майей, а в другом с Олесей, а дальше уже будет видно.
— А вот по поводу девушек-синхронисток вообще: насколько улучшилось отношение девушек-синхронисток к конкуренции со стороны молодого человека за последние годы?
— Сейчас уже нет конкуренции: мы соревнуемся не с девушками, а с такими же микст-дуэтами. Конкуренция может быть только в плане борьбы за внимание: к дуэтам внимание повышенное. Когда они только появились, ажиотаж был огромным, были переполнены трибуны. Это самая популярная дисциплина, это все понимают.
Девушкам, выступавшим в группах, наверное, может быть обидно из‑за того, что к ним меньше внимания, чем к дуэтам. Но, мне кажется, нужно с пониманием относиться к популярности дуэтов и идти в ногу со временем. Когда спортсменки продолжают публично выступать за женское синхронное плавание, это звучит странно, потому что обратно ничего не вернуть, и нужно принимать правила игры.
— В вашем виде спорта осталось много убежденных сторонников того, что синхронное плавание — исключительно женский вид спорта?
— Значительно меньше,чем было раньше. Большая часть тех, кто была против мужчин в этом виде спорта, изменила свое мнение. Люди, которые продолжают стоять на своем, все-таки исключение — сложно не считаться с общей тенденцией.
— А что касается массового сознания: произошел ли перелом в восприятии синхронного плавания именно как вида спорта для всех, а не только для женщин?
— Если речь о соревнованиях, которые люди смотрят по телевизору, то я с большой уверенностью скажу, что смешанные дуэты будут поддерживать. Они увидят своими глазами, что это зрелищно, красиво и интересно. Но если люди вообще не смотрели синхронное плавание, то здесь могут быть стереотипы.
Я за то, чтобы заниматься популяризацией нашего вида спорта в целом — поэтому я постоянно общаюсь со СМИ и пытаюсь его продвигать: люди, посмотрев интервью или отрывки выступлений, начинают интересоваться синхронным плаванием.
— А хейт в комментариях в соцсетях приходится читать?
— У меня в соцсетях практически нет хейта. У меня аудитория, которая поддерживает меня. Мне кажется, что положительным образом повлияли титулы. Когда про меня писали как первого в России, единственного синхрониста — это одно дело. Другое дело, когда про меня пишут как про чемпиона: люди в любом случае сдерживают свои комментарии.
Я, кстати, очень рад тому, сколько ребят занимается в России и в мире. Многие ребята говорят, что вдохновились моим примером. Я думаю, то, что мы стали чемпионами, дало большой приток мальчиков в наш вид спорта. Мне очень приятно видеть то, как меняется отношение к мальчикам-синхронистам. Вот недавно был международный онлайн-турнир для детей: там ребятам было предложено выучить мою «связку» — им необходимо было заснять комбинацию на видео и отправить организаторам соревнований, а судьи в прямом эфире должны были оценить. От Санкт-Петербурга было заявлено два дуэта, и мне предложили прийти и посмотреть на них, дать советы. Я пришел и увидел: насколько же изменилось отношение к мальчикам по сравнению с тем периодом, когда я выступал. Пример: когда в бассейне тренируется микст-дуэт, все остальные прекращают стучать, отходят к бортику и дают дуэту спокойно записать видео. Отношение совсем другое: это приятно.
У дуэтов появились и перспективы: официальные разряды, соревнования. Я рад, что они занимаются. Я показал им тогда мастер-класс и увидел, что у мальчиков горят глаза, что они хотят, они стремятся.
Кстати, первый вопрос, которые мне задавали ребята: какие у вас были отношения с девочками? У меня были сложности. У них пока тоже это есть — мальчики пока находятся в меньшинстве.
— Каково это: один мальчик на много девочек?
— Тяжело было. Но я был мотивирован, настроен — и старался не обращать на это внимание. Зато я ощутил разницу в прошлом году: к нам на сборы приехали два парня, юниоры — у нас появилось общение, разговоры, шутки. Я ощутил, насколько это здорово: когда ты не один, когда есть мужской коллектив. У меня была другая ситуация.
— Не было зависти, что у этих ребят есть то, чего не было у вас?
— Наоборот, я был очень рад! Я всегда стараюсь помочь: мне важно, чтобы наш спорт развивался. Я помогаю советами, помощью, уроками, мастер-классами.
— В этом году все соревнования перенесены. Чем занимаетесь во время паузы?
— У нас была вынужденная двухмесячная пауза, а потом мы начали тренироваться на закрытой базе. Мы заезжаем, проходим день обсервации, нас селят в отдельную гостиницу по одному человеку в каждый номер. Мы сдаем тест на коронавирус: сидим один день каждый в своем номере, нам нельзя выходить, еду приносят в ланчбоксах. Потом получаем результаты теста. Если тест отрицательный, нас переводят уже в нашу гостиницу, общую. Но мы все равно не можем никуда выезжать с базы.
Когда мы сидели два месяца во внеплановом отпуске, каждый занимался своими делами. Например, я работал над диссертацией — я учусь в аспирантуре — читал, смотрел фильмы. Стараюсь насыщать себя. Сейчас я начал учить французский язык.
— Почему французский?
— В 17 лет я выступал в Страсбурге. Меня туда устроила Гана Максимова, мой тренер. Она договорилась, чтобы я выступал во Франции на соревнованиях, потому что в России я нигде выступать не мог.
Французы хотели, чтобы я выучил язык. Но мне тогда было 17, я готовился к ЕГЭ — не было времени. Так что выучить французский я давно хотел — сейчас пришло время!
— Где учитесь и по какой теме диссертация?
— Я учусь в РГУФКе [Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодёжи и туризма — прим. «Афиша Daily»]. Я с отличием окончил там бакалавриат и магистратуру, сейчас учусь в аспирантуре. Диссертация у меня на тему выносливости в синхронном плавании.
— Очевидный вопрос: как получается совмещать образование и спорт?
— Если ты мотивирован, то ты все можешь совмещать. Конечно, это тяжело: после тренировок ты очень устаешь, особенно, после бассейна, когда ты хочешь спать. Но у меня получается: у меня французский сейчас в 8:30 вечера, как раз после тренировок.
— Как успехи с французским?
— Я только начал! Но мне нравится
— Не скажу свежую мысль: но вы очень не похожи на типичного российского спортсмена, наверное, вам много кто это говорил
— Да (смеется) На самом деле у спортивных вузов, к сожалению, есть проблема: к ним относятся скептически, большинство спортсменов ходят туда «для галочки» и не собираются связывать свою жизнь ни с тренерской работой, ни со спортом.
У меня это было целенаправленное решение: я приехал в Москву, чтобы получить именно это образование. Но я не буду на этом останавливаться и буду дальше получать образование.
Но я считаю, что спортивные, как и педагогические, вузы должны предъявлять более жесткие требования для абитуриентов. Здесь идет разговор о работе с людьми — нельзя к этому относиться халатно.
— Что касается спортсменов и образования: кажется, проблема не только в вузах, но и в том, что спортсменам с детства не хватает образования: они учатся в спортивных школах, а в обычной школе им автоматом проставляют пятерки за то, что они «защищают честь» учебного заведения
— Я думаю, что это проблема профессионального спорта. Каждый для себя делает выбор. Если человек хочет преуспеть не только в спорте, он найдет время, желание и силы заняться самообразованием. Как в моем случае было: я учился на очном в институте, но у меня была возможность свободного посещения занятий. То есть, ты должен все сдавать, но все было не так строго с точки зрения явки. Когда у меня были соревнования, и я не мог посещать все пары, я брал задания, сам все выполнял, потом приходил на экзамены, все сдавал самостоятельно.
— Вы говорили,что во время двухмесячного перерыва прочитали много книг. Какая была последняя?
— Франц Кафка, «Процесс».
— Я полистал ваш инстаграм: вы много рассказываете о памятных местах в разных городах. Увлекаетесь историей, архитектурой?
— Да, интересуюсь. Просто всегда хочется написать что‑то интересное, чтобы у подписчиков что‑то отложилось в памяти. Многие сейчас просто выкладывают контент ради смешного видео. Я тоже такое выкладываю, но хочется еще и постить то, что отложится у людей в голове. Поэтому, например, акцентирую внимание на истории своего города.
— Самое красивое место, которое вы посещали?
— Мне очень нравится Париж, я там много раз был, нравится атмосфера. Очень понравились Лондон и Мадрид.
— Ваша партнерша Майя — страстная болельщица футбольной «Барселоны». А вы следите за другими видами спорта?
— Слежу за фигурным катанием. Мне нравится, что это тоже художественный вид спорта, как и синхронное плавание. Я увлекаюсь театром и искусством в целом, всеми его видами. Все-таки наш спорт находится на стыке с искусством, мне это интересно.
— Черпаете вдохновение для номеров?
— Из балета, конечно. Мы с тренером всегда понимаем, о чем мы говорим: потому что оба интересуемся искусством. К сожалению, многие тренеры — чисто тренеры, им сложно ставить программы, они мало интересуются чем‑то кроме спорта. Что касается Ганы Максимовой, и ее мамы, Марии Николаевны Максимовой [тренер, основоположница синхронного плавания в СССР — прим. «Афиши Daily»], они ставят уникальные в плане хореографии постановки.
— Последняя балетная постановка, которая вас потрясла?
— Назову просто те постановки, которые мне нравятся: Морис Бежар и его «Болеро», «Весна священная» и другие, Борис Эйфман и его постановки. Считаю балеты Эфмана уникальными: там есть все, что должно быть в современном балете, как мне кажется.
— Ваша цитата: «На Олимпийских играх мужчины пока выступать не могут, из‑за этого их в виде спорта еще очень мало». Сколько еще нужно времени для того, чтобы мужское синхронное плавание появилось на Олимпиаде?
— Я продвигаю программу микст-дуэтов Олимпийских игр 2024 года — решение по программе Олимпиады будет уже в декабре. Я многое в этом направлении делаю и надеюсь, что это случится, потому что отсутствие мужчин в синхронном плавании в олимпийской программе абсолютно нелогично.
То есть, мужчины выступают на чемпионатах Европы и мира, а на Олимпийских играх их нет. При этом в Олимпийской хартии — это основной документ, по которому работает международное олимпийское движение — есть пункты 4 и 6, которые говорят о том, что олимпийское движение против дискриминации по какому‑либо признаку, в том числе по полу. Таким образом, не может быть чисто мужских или чисто женских видов спорта. Здесь налицо нарушение Олимпийской хартии.
Надеюсь, по Олимпиаде 2024 года решение будет положительным: иначе это тормозит развитие этого вида спорта. Получается замкнутый круг: к нам приходят ребята, но их поток мог бы быть значительно больше в случае наличия олимпийских перспектив. Есть и финансовые различия между олимпийскими дисциплинами и неолимпийскими. Конечно, ребята более охотно будут стремиться выступать в олимпийском виде спорта.
Например, если брать девушек, почему Дарина Валитова захотела выступать в группе? Потому что есть олимпийская перспектива. Чтобы дать толчок к развитию мужского синхронного плавания и привлечению мальчиков в наш вид спорта, помогут Олимпийские игры.
— Шанс увидеть мужчин-синхронистов на следующей Олимпиаде: он велик?
— Мне сложно прогнозировать. В отличие от предыдущей Олимпиады (которая должна была состояться в 2020 году), FINA уже рекомендовала МОК [международному олимпийскому комитету — прим. «Афиша Daily»] включить микст-дуэты по синхронному плаванию. Теперь решение за МОК.
Но то, что нужно продолжать продвигать мужское синхронное плавание и об этом говорить — это однозначно.
— Вам часто приходят сообщения от молодых парней о том, что они вдохновились вашим примером?
— Да. Пишут либо сами ребята, либо родители. Приятно осознавать,что являюсь примером для поколения в нашем виде спорта!